Я лежал в бездвижном оцепенении, а за окнами колыхалась серая промозглая хмарь. Голова моя и один глаз были перевязаны, так что оставался только правый глаз, видение через который давало интересный эффект. Нормальный вид справа, плюс подмешиваемые психоделические картинки слева. Это были мозаичные орнаменты, постоянно переливающиеся и меняющие местами блоки. Это были плавающие ветки хвойных деревьев, покрытых снегом, а смотрящий постоянно проносился сквозь них вперед. Наконец, это могли быть просто бессмысленные картинки, состоящие из хаотичных линий, которые вкупе с реальными предметами, видимыми правым глазом, давали нечто абсолютно не соответствующее реальности. Это был мой мир внутри мира. И я часами не хотел покидать его. Было так уютно умирать в кубышке своего тщедушно тела с температурой 39 и почти бредящим сознанием, с инфекцией в голове и застарелым бессмыслием жития в мозгу… Квадратная лампа на потолке преобразовывалась в окно дома напротив (в реальности не существовавшего). И вот уже вокруг моего дома образуются другие , зажигаются окна. Сейчас, из окна 6-го этажа я вижу правым глазом фонарь. Я вошёл в свой мир и узрел темные силуэты поваленных деревьев, лежащих как попало. Фонарь исчез. А главное, эта местность плавала. Т.е. испытывала колебательные неравномерные движения по всей ея площади. Самое поразительное я испытал, когда увидел многоэтажный дом, медленно уходящий под землю, а на его месте так же медленно, величественно воздвигающийся из глубин земли замок. С высоченными кирпичными стенами, потемневшими от времени; с башнями, в которых, может, никто никогда и не был; обвитыми плющом и мертвыми ветками деревьев лестницами, бойницами и переходами. Замок был живой. Он дышал и пульсировал. И звал.